Василий Подколзин: После поражения от США плакал очень сильно, за это не стыдно
«На чемпионате мира жил с Костиным»
— С момента когда вы впервые сыграли в КХЛ и общались с журналистами, в том числе со мной, прошло всего два месяца. Для вас, наверное, это было вечность назад?
— Ну, такого нет, но хоккейное мировозрение у меня немного поменялось за это время. Я стал намного увереннее в себе, стал больше играть с шайбой. Когда я пришел обратно в МХЛ и начал играть на тех скоростях, на которых привык, то стало намного легче.
— Я приобретаю опыт, играя на разных уровнях, на других скоростях. Пока просто учусь, но что-то конкретно выучить не получается.
— А если брать более большой промежуток, то год назад могли бы хоть отдаленно предположить, что сыграете в КХЛ, ВХЛ, МХЛ, за сборные U-18 и U-20, выиграете бронзу МЧМ?
— Да я три недели назад не мог предположить, что сыграю на чемпионате мира! А год назад тем более ни о чем таком не думал. Тогда думал, как бы мне в МХЛ себя проявить, а все пошло по накатанной, так удачно для меня. Хорошо, что мне здесь доверяют, дают шанс проявить себя. Надо им пользоваться.
— Когда вы ехали на Мировой кубок вызова, предполагали, что можете поехать на МЧМ, взяли ли побольше вещей?
— Я взял минимум вещей и вообще не думал о такой возможности. Я увидел состав U-20 и подумал: «Ну ладно, все». Спокойно поехал на Мировой кубок вызова, считал дни, когда домой поедем, потому что уже планы на Новый год построил. Последняя игра, звоню родителям, говорю, что все, домой лечу.
— И билет уже куплен был?
— Не был, но я-то ничего не знал, мне никто ничего не говорил. После последнего матча тренер в раздевалке сказал: «Вася уезжает в Вернон, Британскую Колумбию на сбор молодежной команды готовиться к чемпионату мира». Для меня это таким шоком было! Я просто не мог поверить. Конечно, я радовался, но в моем физическом состоянии поначалу это было тяжело.
— Когда ехали на сбор молодежки, то была ли какая-то ясность, точно ли вы попадете на МЧМ?
— Сказали, что я как все, если докажу и буду достоин, то поеду. У меня была уверенность, что я пройду сбор, а потом повезет или не повезет.
— Где брали силы на товарищеские матчи?
— Мне в первый день дали отдохнуть, я поспал, пришел в себя. Да сама атмосфера и тот факт, что я в молодежной сборной, пробудил физические и эмоциональные силы. Прямо играть захотелось. Тем более такой в команде тренерский штаб, такие речи говорит, после которых играть хочется.
— Как вас приняли в команде? Понятно, что у вас взаимоотношения в коллективе хорошие, но все-таки разница в два года разве не чувствовалась?
— На удивление, не почувствовал никакого дискомфорта. Да, ребята старше меня, мужественнее, но я легко влился в коллектив. Во-первых, я жил с капитаном Климом Костиным, он мне рассказал, что тут и как. Во-вторых, со мной были питерские пацаны (Морозов и Марченко. — Sport24), мы с ними много времени проводили. Потом постепенно, ближе к чемпионату мира, я начал со всеми общаться.
— На чемпионате мира тоже с Костиным жили?
— Да, с ним. Так получилось, потому что я приехал на сбор первым, жил один в номере, а Клим позже всех вечером прилетел, вот нас вместе и поселили.
«Претензий к себе у меня много»
— Вы уже за сезон провели под 50 матчей, нагрузка у вас больше, чем у игроков КХЛ. Что с физическим самочувствием?
— На самом деле, силы не безграничны, чувствуется усталость. Но после чемпионата мира даже не усталость давала о себе знать, а акклиматизация, до сих пор ощущаю ее. Мне обратно всегда тяжелее привыкать к нашему времени. А так, я же молодой, день отдыха и уже готов.
— На МЧМ было заметно, как не щадят вас соперники: вас постоянно впиливали в борты. Это ведь не может не сказаться на здоровье.
— Конечно, это все сказывается. Это говорит о том, что мне надо менять свою игру, что надо играть умнее, осторожнее. Но на тот момент я вообще об этом не думал. Мне хотелось выходить и переигрывать соперников в каждом моменте, отсюда столкновения, удары.
— Вам не обидно было, что почти каждый соперник вас норовил подделать, так как вы младше? С чехами же конфликт был.
— Да чехи они и есть чехи. У нас испокон веков с ними так. Раньше бесился, а сейчас привык. Пусть говорят, что хотят. Если это поможет команде, то я готов терпеть все что угодно.
— Сколько сотрясений было за карьеру?
— Славу богу, ни одного.
— Вы говорили, что Петр Ильич Воробьев дал вам совет: «Если ты в ситуации, которую можно улучшить — улучшай. Пускай не получится, но если есть возможность — пробуй». Вам как кажется, вы этого правила придерживаетесь?
— Да в игре я стараюсь вообще не думать. Я играю так, как диктует ситуация. Иногда мой вариант окажется неправильным — я отдам неточную передачу, шайбу перехватят, но начал чуть проще к этому относится. Если я выбрал такое решение, значит, в тот момент посчитал его единственно верным. Понятно, что потом я пересматриваю моменты, прикидываю, как можно было по-другому поступить.
— Какую вам вообще задачу ставили на МЧМ?
— Выходить и играть в свой хоккей, но у меня не всегда получалось. Я показал не лучший свой хоккей, но могу сказать точно, что все делал на команду. Мы с ребятами убрали свои амбиции и работали только на результат.
— Какие у вас к себе претензии по турниру?
— Да претензий много. Я считаю, что если человека берут на чемпионат мира, то какого года он бы ни был, то должен соответствовать уровню. Были моменты, когда я выпадал из игры.
— Но бывали моменты, когда вы спасали.
— Зачем разбираться в хорошем? Есть — и славу богу. Надо обращать внимания на ошибки, а их было достаточно на чемпионате мира.
— Ошибки возникли из-за того, что опыта на таком уровне не хватило?
— Может быть, опыта, а где-то и мастерства, где-то волнение помешало. Все это мне будет уроком на будущее.
— Если честно, я очень ждала от вас гола, мне кажется, на него вы наиграли. Обидно, что закончили только с тремя передачами?
— В начале турнира думал, что надо гол забить, но потом начался плей-офф, и убрал эту мысль из головы. Будет момент — хорошо, нет — ничего страшного. Главное, что команда заняла третье место, это уже хорошо. Мы могли залезть выше, но не думаю, что мой гол спас бы эту ситуацию.
— Вы лично себе какую оценку за турнир в Ванкувере поставите?
— Это вы лучше у тренеров спросите, я человек скромный, не буду себя оценивать.
— По ходу турнира в Ванкувере вы начали выходить в большинстве. Удивились, что вам начали доверять место в первой спецбригаде?
— Очень удивился, когда первый раз поставили на тренировке. Попробовали и вроде бы сразу стало получиться, гол забили, потом с канадцами забили. Но понятно, что все делали люди, которые потрясающе владеют шайбой, хорошо бросают, тот же Денисенко, Кравцов, Костин. Они умеют играть на любых позициях, моя задача была стянуть на себя одного игрока, чтобы у ребят было пространство для маневра.
— Кравцов получил травму в матче со словаками. Как поддерживали товарища? Я так понимаю, он через боль играл?
— У нас многие ребята играли через боль, по ходу турнира у многих были какие-то повреждения. Все выходили, бились на характере, это заводило, подбадривало, объединяло. Виталия мы поддерживали, как могли, он большой молодец, что вышел играть.
— В начале сезона я была в шоке от ваших сумасшедших проходов на Глинке и в МХЛ. Пытались ли что-то подобное сделать в «Вышке» и на молодежном уровне?
— Пытаться, наверное, пытался. Но понимаю, что на этом уровне такое уже вряд ли будет проходить, надо играть немножко по-другому, через пас, поумнее. Потому что такие проходы — риск получить травму. Я пытался играть в командный хоккей, делать то, что умею.
— За МЧМ не разучились этим проходам?
— Надеюсь, что нет.
«Я трубку снимаю, а потом через две минуты проверяю, а мне вообще звонили?»
— Это правда, что вам после турнира Четырех наций позвонили из руководства СКА и сказали, что вы сыграете за основу?
— Да. Мне вечером в Чехию позвонило руководство СКА и сказало, что я завтра вылетаю отдельно ото всех и вечером играю за основную команду.
— О чем вы тогда подумали? Какова была реакция?
— Я трубку снимаю, а потом через две минуты проверяю, а мне вообще звонили? Я просто в шоке был. Подхожу к Ване Морозову и говорю: «Ваня, я завтра за первую команду играю». Он сказал: «Ну, удачи тебе». Ха-ха. Я начал сразу переживать, как-то готовиться, лег пораньше, пытался мобилизоваться, но не совсем получилось.
— Кому вы первому сообщаете такие новости?
— Родителям, а потом девушке.
— Когда пригласили на МЧМ, то тоже сразу родителям набрали?
— Да, конечно. Хотя не так было. Мы состав до последнего не знали, увидели в интернете окончательную заявку, родители скинули мне сразу.
— Была ли у вас какая-то опустошенность после турнира в Ванкувере?
— Я чувствовал, что мне нужен выходной. Устал физически и эмоционально. Месяц провел в Канаде, фактически один матчи были. Но я молодой, сил хоть отбавляй пока что. С каждым днем понимаю, что надо работать еще больше и обращать внимание на все мелочи. Только так можно чего-то достичь.
«Смог бы жить в Ванкувере»
— Вы целый декабрь пробыли в Канаде, не поменяли за это время отношение к этой стране?
— Нет, не вижу там ничего особенного. Русские вроде все говорят: «Канада, Канада». Да обычная хорошая страна, как и везде, есть свои плюсы и минусы. Подтянул английский за месяц, много общался с иностранцами для себя, было интересно. Реально стал лучше, более свободно начал разговаривать. Конечно, интервью на английском еще не готов давать, но поговорить с человеком и понять, что он от меня хочет, могу.
— Как вам Ванкувер?
— Как в фильмах! Большой город с небоскребами. Удивило, что погода была теплой, дождь постоянно. У меня с детства Канада ассоциировалась с зимой. После Боннивила, где мы были со сборной U-18, там минус 20 было и снег, приехал в Ванкувер, где тепло. Странно.
— Ванкувер называют одним из самых благоприятных городов для жизни в плане экологии. Смогли бы там жить?
— Про экологию полностью согласен. Я там почти каждый вечер выходил гулять по городу, было интересно посмотреть что-то, так вот воздух там намного чище, чем в других городах. Климат, конечно, не очень. Но ладно. Думаю, смог бы там жить.
— Расскажите, как в Канаде Рождество и Новый год празднуют? Правда, 31 декабря все в 12 ночи идут спать?
— Да, правда. Запустили салюты и спать пошли. Я сам лег спать после салютов. А если говорить про Рождество, то я даже не заметил, как оно прошло. То есть все было очень красиво украшено, но все магазины закрылись рано, и в городе была тишина. Никакого большого праздника, как в России Новый год отмечают, не было.
— Грустно было, что не было оливье, мандаринов и других атрибутов Нового года?
— Ну, наверное, было бы хуже, если бы я в этот Новый год встречал бы дома. Смотреть матч Россия — Канада по телевизору было бы не так весело, как на нем присутствовать. Тут по-разному можно смотреть на ситуацию. С одной стороны, ты играешь на чемпионате мира, а с другой, открываешь инстаграм — там все празднуют.
— Илья Морозов сказал, что очень соскучился в Канаде по борщу. А вы?
— Тоже по борщу! Честное слово. По борщу и, наверное, это очень странно звучит, но еще по воде. Я даже не знаю, как это объяснить, но в Канаде какая-то другая питьевая вода. Не смог с этим за месяц смириться!
«Перед глазами был туман, ноги не бежали…»
— Чем запомнился Мировой кубок вызова? Вы там были в роли лидера команды.
— Турнир был хорошим, мы прибавляли от игры к игре. Немножко не хватило физических сил в финале с американцами, а так провели на одном дыхании.У нас собралась хорошая команда.
— Что именно не получилось в финале с американцами?
— Просто не хватило физических сил. Ну, это чисто мое мнение. В финале перед глазами был туман, ноги не бежали, свежести не хватало.
— Узнала про вас потрясающую историю: на кубке вызова в Боннивиле тим-хостом сборной U18 был Тайсон Уоттерс. Жена подарила ему билеты на плей-офф МЧМ. После матча за бронзу вы вспомнили про него и подарили клюшку. Как вам удалось про это не забыть?
— Он написал мне в инстаграме, что приедет смотреть за мной. Я его увидел на раскатке перед игрой на третье место, очень удивился, думал, что он по телевизору смотреть будет. Решил подарить ему шайбу и клюшку. Тайсон хороший мужик, с ним много разговаривал, подтягивал свой английский, очень хотелось ему что-то на память оставить.
— Да у них Новый год был, пускай празднуют, смотрят меня по телевизору. В этом плане мне вообще не обидно, я лучше один, сам как-то справлюсь. Мне так спокойнее.
— Если кто-то из близких на трибуне, ищите его глазами?
— Нечасто смотрю. Но если и смотрю, то могу заметить. Есть и есть. Отметил в голове и дальше играю.
«Быть на драфте — это большое счастье, в первом раунде — вообще супер!»
— Вы рассказывали, что у вас бывают приступы паники. «Когда я вижу, что все валится из рук у команды. Когда команда начинает тухнуть, я начинаю очень сильно беситься». Как вы держали себя в руках в полуфинале с американцами?
— Паники у меня не было. В этом компоненте я пытаюсь работать над собой, понимаю, что надо взрослеть и профессиональнее ко всему относиться. Беситься по каждому поводу не нужно, хоккей есть хоккей. Была только обида. Наша команда могла взять золото.
— Да я и до этого играл против него. Понятно, что у него великолепное катание, он хорошо обращается с шайбой. У Хьюза есть все, чтобы играть в НХЛ. Для меня неудивительно, что он первый номер драфта.
— Не заметили, что на этом уровне он немножко терялся?
— Я бы так не сказал. Да, провалы случались и у меня, и у Хьюза, и даже у Какко, который в финале забил победный гол. Но это в силу неопытности, чем еще чего-то.
— Кто из игроков на МЧМ вас удивил, поразил?
— Я, если честно, на фамилии особо не смотрел. Знал Хьюза, Какко, Лафренье и в принципе все. Какко очень здорово сыграл и в ключевой момент сделал результат, у Хьюза травма была, он пропустил несколько матчей.
— А Лафренье?
— Он, по-моему, не очень много играл.
— Да, все-таки он младше всех был, а на драфт ему еще через полтора года.
— Ему только осенью 17 лет исполнилось. Я против него играл и могу сказать, что это хороший игрок.
— Вы, кстати, поднялись на третью строчку рейтинга предстоящего драфта. Важный момент?
— Я за рейтингами сам не слежу, узнаю от кого-то о них. Мне говорили до вас об этом. Но почему-то о драфте я сейчас совсем не думаю. По крайней мере, на данный момент. Я приехал в клуб, надо восстановиться, выступать за СКА, потом за сборную, а драфт — это просто показатель моего труда. На что я наработаю в этом сезоне, то и будет. Каким номером уйду — не столь важно. Быть на драфте — это большое счастье, в первом раунде — вообще супер!
— Если получится, поедете на драфт-комбайн перед самой церемонией?
— Было бы интересно, посмотрим. Но у меня же выпускные экзамены будут.
— Продолжаете ли вы сейчас общаться с Игорем Декиным, с которым работали последние восемь лет?
— Да, конечно. Он меня с победой поздравлял, я его с Новым годом. Иногда просто хочется позвонить ему, рассказать, что в жизни происходит, он мне что-то посоветует. Этот человек очень много сделал для меня, и его мнение мне чрезвычайно важно.
«Сам мою пол, сам стираю»
— Упомянули экзамены. У вас в хоккейном плане очень насыщенный год, как же подготовка к ЕГЭ?
— Ой, лучше не спрашивайте… Пока я был в МХЛ, то я реально готовился: читал и делал варианты. Потом меня перевели в ВХЛ, и моя учеба почти закончилась. Начал чуть меньше заниматься. Даже не знаю, как это объяснить. Вроде бы и какое-то время есть, и надо делать, но просто не могу. Прихожу после тренировки, хочется лечь перед телевизором и все. Мама, конечно, ругается. Да я сам на себя ругаюсь, потому что придет время, и я буду говорить: «Какой я дурак, надо было раньше готовиться». Буду как-то менять эту ситуацию.
— Какие дополнительные экзамены сдавать будете?
— Биологию.
— На тренера?
— Да, в Лесгафта.
— Александр Романов на менеджменте вот учится.
— Я бы очень хотел пойти на менеджмент, но я не сдам профильную математику.
— Ну, годик бы подготовились после школы и потом поступать.
— Меня в армию заберут.
—???
— Ну, неважно, хоккеист я или нет. Кого волнует?
— Работа тренера интересна?
— В принципе, я хочу остаться в хоккее, так что да. Тренер — это тот, кто делает всех игроков, это интересно для меня. Может быть, по окончании карьеры я смогу что-то полезное кому-то дать.
— Что научились готовить за полгода самостоятельной жизни? К чему сложнее всего было привыкнуть после интерната?
— Самое сложное — убираться. Мыть полы и вот это все остальное — это поначалу тяжело, потом уже входит в обязанности. Сейчас иду по магазину и сразу думаю, что мне домой надо взять: стиральный порошок, еще что-то. С едой тоже проблем нет: либо из «Хоккейного города» что-то беру, либо что-то элементарное готовлю.
— Вы реально убираетесь? Сложно поверить, что парень в 17 лет моет пол.
— Поверьте, мы убираемся, стираем и все остальное.
— Лучший выходной для вас — это что?
— Дома, просто побыть дома. Ну, может, погулять или в кино сходить. Наверное, свой выходной я бы лучше всего с друзьями провел.
— Когда последний выходной был?
— Вчера вечером после игры сидели с друзьями.
— Так матч же, это не полноценный выходной.
— Чтобы весь день свободный? Я не помню, когда такое было. Я вот со сборной приехал, полдня провел с семьей и вечером в Петербург улетел.
— Вас постоянно перемещают между командами МХЛ и ВХЛ, в КХЛ поднимали. Понимаю, что все в одном месте. Но как вы не путаетесь? Как перестраиваетесь? Ведь везде свой тренерский штаб, свои требования.
— Мне по жизни очень везет на тренеров, попадаются просто шикарные специалисты, что в МХЛ, что в ВХЛ, что в сборной. В КХЛ еще мало был, так что не могу судить, и то Алексей Николаевич Кудашов очень много подсказывал, объяснял, поддерживал. Хоккей везде один, глобальных различий нет. Очень многие играют в одну систему, в СКА все практически в один хоккей играют. Но, прежде всего, мне очень легко поймать язык с тренерами. Я со всеми в очень хороших отношениях. Не знаю, как так получилось.
«Я очень сильно плакал после полуфинала, мы могли выиграть золото»
— Не пугает ли вас, что в этом сезоне у вас все стало так здорово получаться?
— Не пугает. Понятно, что есть определенное давление, от меня все ждут успеха, но я пытаюсь не читать прессу, комментарии. Единственное, о чем я думаю постоянно, так это о том, что я задрал себе планку, которой должен всегда соответствовать. Если что-то пойдет не так, то легко упасть с этой вершины. Забраться — не самое сложное, важнее там удержаться.
— Как вы справляетесь с повышенным интересом к вам?
— Я не считаю себя каким-то популярным человеком.
— Вас называют главной надеждой российского хоккея.
— Сколько людей — столько мнений. Я просто не против пообщаться с журналистами, мне никогда это труда не составляло, когда меня просят, то я всегда соглашаюсь. А популярность… Немного чувствуется, но пытаюсь максимально абстрагироваться от этого.
— Кто-то из близких помогает в этом плане?
— Семья: с мамой и папой постоянно на связи, плюс девушка. Важные люди в моей жизни всегда найдут в нужный момент слова.
— Вы как-то говорили, что очень эмоциональный человек и принимаете все близко к сердцу. В чем это проявляется?
— Я плохо переживаю поражения, то же поражение США стало для меня очень большим ударом. Меня даже мелочь может задеть, начинаю из-за нее переживать, постоянно думать. Другие в этот момент даже внимание на это не обратят. А я думаю, разбираю. Мания у меня, наверное, такая.
— Вы внутри все это переживаете?
— Чаще всего, да. Копаюсь в себе, бешусь, когда у меня что-то не получается.
— Один раз я видела, что Игорь Шестеркин после поражения от ЦСКА оставил на стене вмятину. У вас такие приступы злости могут случиться?
— Мне, наверное, это свойственно. Но я никогда не ломал клюшки о борты, потому что раньше у меня с клюшками была большая проблема, играть нечем было. Сейчас вроде бы у меня клюшки есть, но все равно не бью их, жалко, хотя иногда очень хочется. Стараюсь сдерживаться.
— Все видели, как плакал Костин и Кравцов после полуфинала с США. У вас были слезы?
— Очень плакал. Очень. Просто этого не показали, но я сидел там же и плакал. Это было настолько обидно, когда идешь к своей мечте и понимаешь, что эта команда реально может выиграть, и случается такое. Мне даже не стыдно сейчас говорить о своих слезах, я очень сильно плакал.
— Я тоже плакала!
— (Усмехнулся). Валерий Николаевич вроде бы успокаивал, но это еще больше давило — мы подвели его, себя, всю страну. Это было очень тяжело. Это был сложный вечер. На следующий день надо выходить играть матч за третье место, а у тебя ни сил, ни эмоций, плохое настроение.
— Тогда можно сказать, что матч со Швейцарией был самым сложным в плане психологии?
— В плане эмоций, да. Швейцарцы на этом турнире многим преподнесли сюрпризы, мы прекрасно понимали, что нужно обязательно выигрывать и уехать с медалями. Собрались с ребятами, поговорили о том, что на поражении от США жизнь не заканчивается, эту команду мы будем помнить всю жизнь. Та атмосфера, которая у нас была в коллективе, это непередаваемо. Мы собрались с мыслями и вышли на матч, понимали, что больше в таком составе никогда не сыграем.
